Уголовное дело Галицыных ( vol. 4 ) Медицинские показания: Ирина

В отличии от Патрикеевны (Кати Петровой) , Ирину Галицыну, тогда еще Писчасову тюрьму решили посадить сразу. Хотя казалось бы, табличка составленная операми не различала Ирину и Катюшу. Даже Катюша, с ее знанием английского и жадностью к деньгам, задействована была казалось бы гораздо больше. Давать надо было Чернышову, как потом говорили ей сокамерницы в тюрьме. У Кати моральных принципов было поменьше, но об этом остается только догадываться. Свечку я не держал и на камеру не снимал. На ознакомлении с у/д приходилось оказываться в разных кабинетах СУ СК, где о Кате вспоминали с долгим мучительным вздохом. Ее сиськи долго еще будут будоражить следователей. И умение давать...конечно показания, вы о чем подумали!? Вернемся к вещам более печальным. Из ИВС, где Ирина провела двое суток ее привезли в Центральный суд. Спасло от СИЗО ее только то, что конвой не хотел ее принимать. Несколько дней назад ей сделали корректирующую операцию на глаза, после которой не сняли швы. Снять их надо было в течении 10 дней, осложнения могли быть самыми тяжелыми, глаз мог просто вытечь. В функцию конвойных, я думаю входит обязанность докладывать о таких неординарных ситуациях. Ирину закрыли в СИЗО через 6 месяцев, после 8 марта. Мало того что она не дала Чернышову, хотя он уговаривал Ирину стать его любовницей, но и посмела не отдать так приглянувшейся ему автомобиль, новенький Хаммер. О том как Ирине было в СИЗО, немного написано в жалобе. Жалобы были даже в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Особенно поразило меня, одна вещь. Когда мы ездили на ознакомление с делом в течении 3 месяцев, при выезде и возвращении в СИЗО девушек осматривал фельдшер, на гинекологическом кресле. Больше 180 осмотров за 3 месяца пришлось пережить Ирине. Когда она мне об этом сказала, я поднял кипеж и просил вывести меня на запретку и расстрелять, чтобы не терпеть такой позор и унижения.
Собственно цель этих записей не эмоции, а показать и прокомментировать некоторые документы.
25 ноября 2008 года нас с Ириной освободили в зале суда, изменив меру пресечения на подписку о невыезде.
19 января мы расписались, без торжественной части и стала Галицына. А в марте Ирина была уже беременна. Это произошло бы и раньше, но Ирине пришлось долго лечиться по гинекологическим отделениям. Да и в начале беременности пришлось ложится на сохранение. Судбя Молодцов просил Ирину ходить на заседания, пообещав максимально мягкий приговор без лишения свободы. То что нас больше не посадят, говорили все адвокаты. Но при кажущемся благожелательном отношении, многое могло насторожить. Запрос в клинический родильный дом, где Ирина лежала на сохранении беременности. И перечисление статей, которые сняли к тому времени и с меня. У меня оставалась 174.1 и 242.1 У Ирины 242.1 Все остальное было написано намеренно для "хорошего" отношения к Ирине в роддоме и женской консультации. Я ходил по этому поводу и в суд и за ответом к заведующей. Уже 13 мая Ирине запретили участвовать в судебных заседаниях. Ее затаскивали туда угрозами и шантажом. 9 октября, когда Ирина лежала в роддоме, снова арестовали и приговорили к 4 годам лишения свободы меня. В отношении Ирины дело приостановили. 5 ноября за 2 недели до родов, ее притащили в Центральный суд и зачитали приговор в отношении нее. 3 года лишения свободы с отсрочкой приговора до исполнения ребенку 14 лет. 21 ноября 2009 года после свидания со мной в суде Дзержинского района, Ирина родила здорового мальчика. Мы и раньше придумали ему имя Миша. Родился он в день Архангела Михаила.
В три месяца Ирина привезла его на свидание со мной в колонию общего режима. Нам дали трое суток. Миша меня сразу узнал, пошел на руки и не плакал. На свидание он ездил с удовольствием, хотя меня и перевели подальше. После того как меня отпустили на УДО в сентябре, Мишиным первым словом было: Папа! Я этим всегда очень гордился...